Холодная заледеневшая трасса была пустынна. Выползая к мосту из снежной мглы, сдавленной громоздящимися вверх стенами скал, она застывала над долиной замерзшей реки Большая Сатка, по ту сторону которой вверх к туманному горизонту тянулись далекие склоны Зюраткульского хребта.
      - Вот туда мы должны сегодня дойти, - сказал Макс, обернувшись к выходящим из леса. - Четверть пути, самую легкую, мы уже прошли. Осталось километров восемь-девять по снегу. Только, народ, еще раз повторяю, не думайте, что я иду слишком быстро. Просто мы должны успеть до наступления темноты, иначе можем просто не найти тот охотничий домик. А ведь нужно будет еще дрова заготовить.
      Народ переглянулся. Из семерых человек, решившихся встретить новый 2003 год на вершинах Зюраткульского хребта, трое раньше вообще не ходили в поход и, наверное, уже начали жалеть, что дали втянуть себя в эту авантюру. Если Алексей, учитель физкультуры и любитель раннего питерского рока, держался крепко и периодически пытался запевать походные песенки, то Юля и Таня уже смущенно переглядывались. Андрей Е., который, собственно, и разрекламировал мне этот новогодний поход, был в горах только летом. Да и я, ходивший в основном только по трассе, если не считать подъем на Александровскую Сопку минувшей осенью, чувствовал себя несколько неуверенно. Отстать от собравшейся компании я, разумеется, не боялся, но девять километров в гору по занесенной снегом лыжне, причем без всяких лыж, обещали быть не самыми легкими.
      Семеро человек пересекли пустынную трассу и один за другим скрылись в серо-снежной пестроте зимнего леса.
      Еще поднимаясь от трассы по склону, я услышал за спиной шум приближающегося грузовика. По горной дороге с глухим ревом катил одинокий синий "Камаз", очевидно, торопившийся, как и мы, успеть до наступления темноты. Обернувшись, я поднял руку в знак приветствия одному из тех, кто сегодня в дороге.
      - С Новым Годом! - отголоском из кабины водителя разнеслось над трассой и затихло среди темных деревьев. С этой минуты дорог перед нами не было.
      Проторенную до охотничьего домика лыжню, по которой нас обещал провести Макс, почти замело недавним снегом, поэтому путь приходилось практически прокладывать заново. Разумеется, от лыжни мы не отклонялись, поскольку иначе мы бы попросту утонули в снегу по пояс. И без того наст оказался не слишком прочным, и ноги то и дело проваливались в глубокие снежные ямы, заставляя терять равновесие и даже иногда падать с объемным рюкзаком на край тропы.
      Первыми шли Макс Новокшонов, главный организатор похода, и Альбина из Сатки, которая, как и Макс, тоже не раз ходила на Зюраткуль и знала дорогу к охотничьему домику. Из всех нас она была, пожалуй, самой опытной и выносливой: говорили, что она частенько ходила в горы одна просто "погулять".
      Я сперва был замыкающим, однако постоянные и совершенно внезапные остановки идущей передо мной Юли вскоре начали немного напрягать.
      - Ну что поделаешь? Я же не знала, что этот поход потребует стольких сил, - с детской виноватой улыбкой говорила Юля. - В каждом походе обязательно должен быть свой слабак. В этот раз им буду я.
      - Просто без остановок устаешь гораздо меньше, а идти ведь еще очень далеко. Поэтому постарайся все-таки не останавливаться.
      Юля кивала головой, но через пару минут опять прислонялась с рюкзаком к очередному дереву. Таня шла чуть впереди, без остановок, просто медленно.
      Симпатичным девушкам многое прощается, поэтому, чтобы не пререкаться лишний раз, я вскоре просто оставил с Юлей и Таней менее торопливого Андрея и с легким сердцем переместился в авангард, ровный темп которого оказался гораздо менее утомительным.
      Впрочем, уже через несколько километров подъема различия в темпе между авангардом и замыкающими стали постепенно стираться. Вернее, стал исчезать сам темп, постепенно превращаясь в чехарду остановок, падений в сугроб "отдохнуть" и коротких переходов до очередного "привала". То и дело кто-нибудь сходил с тропы, чтоб другие могли обогнать его, пока он переводит дух, затем опять меняясь местами.
      - Слушайте, ну давайте уж устроим нормальный привал, что ли! Что силы-то зря тратить! Отдохнем нормально, перекусим, потом дальше двинемся!
      Если поначалу Макс и протестовал, напоминая, что домик нужно найти до наступления темноты, то по прошествии нескольких часов и он сдался.
      - Я же узнаю это место! - воскликнул он, когда мы дошли до какого-то высокого пенька посреди заснеженной поляны. - Мы в прошлый раз здесь устраивали привал! Блин! Я думал, уже немного идти осталось, но отсюда еще - дофигищи!
      Распаковав рюкзаки, мы достали еду: хлеб, колбасу, сыр, немного фруктов, казавшихся странно неуместными в холодном снежном лесу. Каждому - по паре кусочков, запиваемых снегом, тающим во рту.
      Резкие порывы ветра сыпали над поляной мерзлую белую пыль.
      Очертания лыжни уже полностью скрылись под ровным слоем застывшего снега. Глядя на глубокие следы прокладывавшей путь Альбины, многие сильно засомневались, что здесь когда-то был наст. Впрочем, в стороне от тропы снег был еще глубже, поэтому мы просто шли вперед, стараясь забыть о сомнениях. Подъем стал уже ощутимее. Обернувшись назад, я увидел, что мы уже поднимаемся над лесом.
      - Посмотрите, какая красота! - крикнул кто-то.
      - Какая красота? - устало отозвались в ответ. - Сейчас лишь бы дойти!
      Я тоже не обращал внимания уже ни на что, кроме глубоких следов в снегу прямо передо мной. По ним нужно было идти дальше.
      Неожиданно те, что шли впереди, остановились. Кто-то пошел обратно. Народ застыл в усталом ожидании, опасаясь сделать даже один лишний шаг.
      - Что случилось?
      - Народ, мы потеряли лыжню!
      - Потеряли лыжню, - передалось по тропе.
      До наступления темноты оставалось около полутора часов. Найти в ночной темноте маленький охотничий домик на Зюраткульском хребте представлялось маловероятным. Единственными, кто хотя бы немного знали дорогу, были Макс и Альбина.
      - Ладно, народ, - сказал Макс, сваливая с себя рюкзак. - Дальше никто не идет. Разводите здесь костер, грейтесь, а мы с Альбиной оставим здесь рюкзаки и попытаемся найти домик. Ждите нас.
      Когда Макс с Альбиной исчезли среди деревьев, оставшиеся многозначительно переглянулись.
      - С погодой нам повезло, - сказал кто-то. - Представляю, если бы мы в двадцатиградусный мороз тут плутали.
      - Ну, заблудиться-то сейчас сложно: по крайней мере, в Сатку мы всегда сможем вернуться по своим же следам.
      - Только не сегодня. В таком состоянии мы до Сатки уже не дойдем.
      - Дойдем, часам к двум ночи.
      Кислые лица собравшихся выражали серьезные сомнения в том, что до Сатки удастся добраться хотя бы к двум часам. Лично у меня возвращаться в город не было ни малейшего желания, а неожиданная потеря дороги значила сейчас только одно - возможность немного отдохнуть. Впрочем, нужно было разводить костер, поэтому, проговорив минут пять, народ все-таки отправился на поиски сушняка.
      Несмотря на то, что расстояние до облюбованного мной поваленного дерева не превышало и сотни метров, пробираться до него пришлось очень долго: под глубокими сугробами среди переплетений толстых корней и под прикрытием скользких валунов таились столь же глубокие ямы. Впрочем, это натолкнуло меня на мысль, что, если домик все-таки не найдут, здесь было бы неплохо устроить большую снежную пещеру, надежно защищенную от гулявшего по склонам горы ветра: набросать туда еловых веток, расстелить "пенки", спальники и, прижавшись поближе друг к другу, дождаться завтрашнего утра. Во всяком случае, более удачное место для ночлега найти было бы сложно.
      После того, как разожгли костер и растопили достаточно снега, чтобы можно было утолить жажду и согреться, народ немного повеселел, хотя перспектива встречать Новый Год под открытым зимним небом все-таки мало кого прельщала.
      - Замерзнуть, конечно, мы вряд ли замерзнем, - сказала рассудительная Таня, - а вот простуду подхватить можно запросто.
      Андрей по-прежнему предлагал возвращаться в Сатку, пусть даже идти, вернее, кое-как передвигать уставшие ноги пришлось бы всю ночь.
      Обсуждая возможные варианты встречи Нового Года, мы пилили дрова, рубили поленья, растапливали на костре новые порции снега. Где-то далеко, в долине, где оставалась Сатка, зажглись первые огни.
      - Идут! - вдруг объявил Алексей, заметивший возвращавшихся Макса с Альбиной. - Вроде бодро шагают! Наверное, все-таки нашли домик...
      - Нашли! - крикнул Макс издалека. - Полчаса ходу осталось! Представляете, всего-то на пять метров мы с лыжни сбились!
      Народ возликовал и стал быстро собирать рюкзаки. Правда, уже через пять минут ликование опять сменилось напряженной усталостью, поскольку оставшиеся полкилометра представляли собой самый крутой подъем за всю дорогу. Пробираясь наверх по сугробам среди сумеречных елей с огромными снежными рукавицами на мохнатых лапах, мы едва переставляли ноги. Мы видели крышу желанного домика в каждом поваленном дереве и неизбежно разочаровывались. А следы на снегу, оставленные Максом и Альбиной, поднимались все вверх, вверх, по угрюмо темнеющему склону.
      Наконец, когда весь отряд остался где-то далеко внизу, отдыхая возле очередного поваленного дерева, мне показалось, что вдалеке за пригорком что-то тихо мерцает. У подножия темных высоких сосен, на опушке в сумерках светлела маленькая деревянная крыша в высокой снежной шапке - будто видение из волнующей сказки.
      Шаг, второй, третий... Подойдя ближе, с каждым шагом переводя дух, я понял, что это действительно домик. Сбросив с плеч уже невыносимый рюкзак и поставив к стенке двуручную пилу, я пролез через низенькую дверь и опустился спиной на широкую деревянную лежанку, откинув назад голову. Наконец-то! Семь с половиной часов пути по сугробам! Пройдено!
      Наверное, это были самые счастливые мгновения за весь день - просто лежать в темном одиночестве в пустом домике с широко открытыми глазами, больше абсолютно ничего не желая.
      Минут через десять стали подтягиваться остальные. Пора было отправляться пилить лесину, заготавливать дрова для печки, на что сил уже почти не оставалось. Впрочем, это было уже не важно.
      Через несколько часов в печке-буржуйке уже весело горел огонь, люди, отогревшись, снимали с себя тяжелые куртки, доставали еду и обменивались шутками. Бодро играло башкирское радио - единственная волна, которую мы смогли поймать на Зюраткульском хребте. По мере того, как протапливался маленький домик, разговор становился все оживленней, вот уже и в магнитофон вставили кассету с музыкой из детских мультфильмов, и заиграла песня "В лесу родилась елочка".
      Когда время приблизилось к полуночи, вновь включили радио. С последним сигналом точного времени поднялись бокалы с традиционным шампанским:
      - С Новым, 2003 годом!
      И пусть он будет действительно ярким! И пусть души наши будут светлы, как сейчас!
      Где-то далеко-далеко внизу мерцала огнями ночная Сатка, и с высоких гор смотрел на нее молчаливый лес.

p.s. Возвращение домой.

      На следующий день, отметив Новый Год еще и по чикагскому времени, мы стали собираться в Сатку. Обратный путь занял вдвое меньше времени и усилий, поскольку на этот раз мы спускались, а не поднимались, да и тропу потерять было уже сложно, хоть за ночь ее и изрядно подзамело снегом. До города мы добрались всего за три часа.
      Следующим утром предстояло еще возвращение в Челябинск на семичасовой электричке с пересадкой в Златоусте. Впрочем, народ категорически отказался рано вставать, а в довершение ко всему прочему устроил диверсию - вместо половины шестого будильник поставили ровно на час позже, когда раннее пробуждение уже не имело большого смысла. В результате выяснилось, что возвращение на оставшемся общественном транспорте до Челябинска потребует больших затрат времени и денег. Для меня, естественно, решение этой проблемы не представляло большого труда, поскольку трасса располагалась не так уж и далеко от города. Девушки, ранее с автостопом не соприкасавшиеся, моментально подхватили мою идею, несмотря на двадцатиградусный мороз и ветер. Макс, уже имевший опыт зимнего стопа в горах, нас сильно отговаривал, но других приемлемых вариантов возвращения домой мы просто не нашли. Так что возвращались мы стопом: я с Юлей и Андрей с Таней. Выработали стратегию - не брать машины ближе Миасса, чтобы случайно не зависнуть где-нибудь в горах на стремной позиции, и уж ни в коем случае не брать машину до Златоуста, поскольку более гиблого места, по словам Макса, сыскать на всем пути было сложно. Однако действительность внесла в наши планы существенные коррективы.
      Под Саткой мы висели на морозе почти час, и Юля стала жаловаться на то, что ей холодно. Несмотря на все мои предупреждения, оделась она не так тепло, как позволяли ее запасы одежды, и на морозном ветру уже успела об этом пожалеть. Машины шли перегруженные и не останавливались, а грузовики я вообще не стопил, поскольку через горы мы могли бы на них и не проехать.
      Наконец, Андрей с Таней взяли какую-то "девятку" и стали грузить рюкзаки в машину. Я понял, что пора уезжать и нам и в тот же момент застопил "Уазик". До Уреньги, что под Златоустом, куда мы решили ни в коем случае не ехать. Впрочем, решив, что судьба не зря послала нам эту машину и что Юле нужно согреться, я согласился.
      Почти перед самой Уреньгой "девятка" с Таней и Андреем нас все-таки обогнала, и мы как раз увидели, как они высаживаются напротив кафе прямо перед нами.
      - Привет, стопщики, - подошли мы к ним, усмехаясь. - Что ж вы так, до Уреньги машину взяли? Ведь договаривались же не брать.
      - А вы что?
      - Ну, вот так. - Стратеги! Хе-хе!
      Впрочем, как ни странно, уехать отсюда оказалось гораздо проще, чем из-под Сатки. Андрей с Таней уехали за десять минут, а мы - сразу за ними, на следующей же машине. "Волга" шла в Челябинск, и мы обогнали их под Миассом. Водитель отказался взять еще двоих, но мы решили, что из-под Миасса все равно можно уехать без проблем и не стали сильно расстраиваться.
      Весь путь до Челябинска занял у нас три с половиной часа. Вспоминая, как мы полдня ползли в Сатку на электричке, мы решили, что это не самый плохой результат.