Попрощавшись с нижегородскими друзьями, я снова отправляюсь на трассу, в обратный путь. Два часа ночи. Первая попутная машина увозит меня в темноту, и городские огни вскоре остаются далеко на горизонте.
Снова дождь. Солнечные дни в Нижнем Новгороде промелькнули быстро, теперь впереди - только дорога. Пустынная дорога. Машин мало, остановился только один таксист. В ночном полумраке светятся огоньки придорожных кафе.
Темная пошатывающаяся фигура приближается ко мне по обочине.
- А-а-й-эх! - восклицает пьяный, неожиданно останавливается и вскидывает на меня дикий, кажущийся безумным взгляд. - А ты чего здесь стоишь?
- Машину пытаюсь остановить, домой возвращаюсь, - отвечаю я, надеясь, что пьяный побыстрее пройдет дальше, по своим делам. Однако он не уходит. Проводя рукой по всклокоченным волосам, он обходит меня и пристально смотрит.
- А ну-ка посмотри мне в глаза, - требует он. - Не врешь?
- Нет. Зачем мне врать?
- Зачем врать, зачем врать... - повторяет он и вдруг, оскалив зубы, вскидывает скрюченные руки к моему лицу. - Ы-ы-ы!!! Значит, не врешь, скотина!
Я молчу, понимая, что ночной незнакомец не только пьян, но и, по всей видимости, сильно поврежден рассудком.
- Ты не обижайся на скотину, - бормочет он, вновь рассматривая меня. - Это хорошее слово, хорошее... Звать-то тебя как?
- Дима.
- А меня Женя, - говорит он, резко протягивая руку. - Женя из Бугульмы... Семнадцать лет я там провел, в общесоюзной... Так как, говоришь, тебя зовут?
Наверное, он проверяет меня, и я вновь называю свое имя.
- Зачем ты здесь стоишь? Поздно уже, поздно... Холодно! Не остановится тебе сейчас никто!
- Остановится, - спокойно отвечаю я, хотя нисколько в этом не уверен. - Если повезет, может, к следующему вечеру доберусь уже до Уфы.
- Так что же ты, скотина, хочешь сказать, что есть еще люди, которые останавливаются? - заглядывая мне в глаза, громко спрашивает пьяный. - Что есть еще люди в этой жизни?
- Конечно, есть! И очень много! Останавливаются, подвозят...
- Алла берсе! - восклицает незнакомец, скалясь в ночную тьму. - Почему-то мне кажется, что ты не врешь. Только зачем ты тут на холоде стоишь? Пойдем ко мне домой, отоспишься! Завтра моя тетка едет в Казань, она тебя с собой заберет, на новой "десятке". К вечеру завтра будешь уже в Казани!
- Спасибо, но не могу. - Не очень-то верится его бредням про машину, да и соглашаться на предложение пьяного я не хочу. - К вечеру мне уже до Уфы надо добраться!
- Да не остановится тебе сейчас никто! - чуть ли не кричит он. - Говорят же тебе, пойдем ко мне, у меня переночуешь! Вон там у меня дом, за теми деревьями. Мне сейчас нужно в кафе заглянуть, а ты иди в дом! Домой!!! Один ты не пройдешь, там пес мой сидит, Атбар, но я покажу, покажу, как пройти, чтоб он тебя не тронул... Ну что, идем?
Я качаю головой.
- Ох, зацепил ты меня, змееныш! - покачивая головой, говорит незнакомец. - Говорят же тебе, завтра в Казани будешь! Ну!
Он немного отходит в сторону, бормочет что-то про себя, вскидывает руки к небу, затем возвращается.
- Пойдем, пойдем! У-ух, замерз я уже с тобой на ветру!
Мы стоим уже больше часа. Незнакомец что-то говорит о своей прошлой жизни, о тюрьмах в Бугульме, Альметьевске, о том, как в Казани они "дворами жили, дворами бились"...
- Как ты думаешь, почему тогда всех наших перерезали, один я жив остался, да и то... - Он вновь скалит зубы. - Может, я небом тебе послан! Может, я ангел-хранитель твой! Говорю тебе, зачем на холоде стоять? Идем со мной!.. А, Алла берсе!
Я уже устал отвечать на его приглашения. Сырой ночной ветер усиливается, и я чувствую, что уже весь дрожу от холода. Незнакомец тоже трясется, но не хочет уходить. Медленно тянется второй час.
- Ну, змееныш! Чем же ты зацепил так меня? - сквозь зубы бормочет татарин. - Ведь замерз же! Почему уходить не хочешь отсюда?.. Да что ты смотришь на меня!!! Что, хочешь, чтобы я на тебя руку поднял? - орет он и потрясает передо мной скрюченными пальцами. - Ы-ы-ы-ы!!!
Сейчас он точно не похож на моего ангела-хранителя.
Небо на востоке уже светлеет. Я потерял, наверное, больше двух часов.
- Что же мне с тобой, змеенышем, делать? - вновь повторяет он.
- Так сходите пока в кафе, погрейтесь, - говорю я. - А я уж как-нибудь уеду.
- Что ты сказал? - пьяный резко вскидывает голову. - Я здесь не один? Со мной что, еще здесь кто-то стоит? Ты это хочешь сказать?
- Да я просто на Вы обратился, из вежливости, - пытаюсь оправдаться я.
- Из вежливости! Я с ним два часа стою на ветру, душу ему всю раскрыл, а он ко мне на Вы обращается! - Он плюется и поворачивается спиной, по-прежнему что-то бормоча. Я понимаю, что оскорбил его, но что теперь можно сделать? Он еще минут пять крутится на одном месте, тихо поругиваясь, а затем его черная спина удаляется по направлению к следующему ночному кафе и вскоре исчезает в темноте за светом зарешеченной лампы.
На душе немного скверно. Вот и еще один человек ушел, стремящийся оказать ненужную помощь другим, но оказавшийся не в силах помочь даже самому себе.
К счастью, минут через десять останавливается машина, и я уезжаю дальше. Пускай он увидит, что со мной все в порядке, хотя, наверное, ему на меня сейчас уже глубоко наплевать. Уходя, он уже доставал из кармана спасительную бутыль.
- До первого клиента, - говорит водитель в драном свитере. - Таксист я. Я тебя еще в Нижнем Новгороде видел, как ты на улице голосовал.
Не знаю, зачем таксист уехал из центра города и каких клиентов он собрался искать здесь, в пустынных ночных пригородах.
- У меня даже бензина почти нет, - говорит он унылым голосом. - Если хочешь, можешь дать денег, тогда я тебя подальше подброшу, из Кстово вывезу на объездную.
В Кстово застревать мне не хочется, но денег действительно почти не осталось - всего несколько десятирублевок на два дня пути. Впрочем, водитель все равно едет дальше, у него дела далеко за городом.
- Так я сегодня ни рубля и не заработал, - грустно говорит он. - Может, подаришь хоть что-нибудь, все-таки я тебя провез?
- Ну, даже не знаю, что и подарить, - растерянно отвечаю я. - Может, кашу? У меня есть банка каши рисовой с мясом.
- Кашу? - тихо усмехается он. - Ну, ты и скажешь... Сам-то что есть будешь? Не могу же я у тебя еду забрать в подарок, тебе еще вон сколько добираться.
- Да за меня не беспокойтесь, у меня еще пара бич-пакетов есть, да и в дороге все равно есть не очень хочется.
- Нет, не могу, - качает он головой. - Может, часы подаришь?
Интересно, какой прок ему от китайских электронных часов многолетней давности, да еще и со сломанными креплениями, без ремешка?
- Нет, часы не могу, - говорю я ему. - Они мне всю дорогу еще нужны будут, да и боюсь, я потом таких дешевых часов просто не найду. Может, все-таки кашу возьмете?
Он колеблется.
- А какая каша-то хоть? Вкусная?
- Вкусная. Рисовая, с мясом. В железной банке.
- А, в железной банке, как солдатская? - тихо протягивает он. - Я люблю такую. А как ее готовить-то?
- Да просто банку на плите подогреть, вот и все. Или на сковородку кашу вывалить, без разницы. Ничего сложного.
- А-а, ну чтож, давай хоть свою кашу.
Он провозит меня еще километров пять по утренней трассе и высаживает возле одинокой заправки. Светает.
Среди деревьев в тумане вижу слабый огонек костра и поднимающуюся темную фигуру. Бомж? Очередной ночной призрак?
- Приветствую! - машет он мне рукой, и я понимаю, что это один из "своих". Может, и не совсем "своих", но то, что он куда-то добирается автостопом, можно определить наверняка. Паренек с рюкзачком, в темной куртке и футболке с надписью "Сектор газа" подходит и протягивает мне руку. - Меня Вова зовут, из Йошкар-Олы. Из Нижнего Новгорода сейчас домой возвращаюсь.
Подсаживаемся вместе к костру, чтобы хоть немного согреться.
- В Нижний Новгород-то зачем ездил? - спрашиваю я его.
- Да так, с тусовкой местной познакомиться. Блин, такая тусовка непродвинутая, народ вообще ничего понимать не хочет! Вписку у них хрен найдешь! Говорят, нормальных людей там, на их Арбате, давно уже не осталось, все нормальные люди по флэтам тусуются.
- Ну, так чего ты хотел? По-моему, сейчас в любом городе так! Не только в Нижнем Новгороде.
Но все равно выглядит он несколько разочарованно.
- Еще и трасса безмазовая совершенно, - жалуется он. - Машин мало! Вот сколько мы тут с тобой сидим, еще ни одной ни прошло! Знал бы, поехал бы на "собаках", и то быстрее бы получилось! А так я тут с двенадцати ночи, костер вот разжег, стопить все равно бесполезно.
- Ничего, сейчас уже утро, автостоп вот-вот начнется, - усмехаюсь я. - Ну что, пойдем?
Разделившись, уезжаем быстро, позже еще встречаясь несколько раз, через каждые пятьдесят-сто километров.
- Ровно идем, однако, - смеюсь я. - Я же говорил, стоп начинается.
Действительно, с первыми лучами солнца движение на трассе оживилось, и я меняю машины практически без перерыва, пока неожиданные несколько тоскливых часов ожидания на скоростной позиции в Чувашии не отрезвляют меня. Потеряв много времени, сменив целый ряд локальных машин после Набережных Челнов, в Башкирию я добираюсь лишь к полуночи. Восемьсот километров меньше, чем за сутки, - наверное, не так уж и плохо для незнакомой трассы, хотя и гораздо меньше, чем хотелось бы. После долгого пути сильно хочется спать.
Спросив у охранника в придорожном кафе разрешения, присаживаюсь за стол и меньше, чем через минуту, полностью "вырубаюсь". Просыпаюсь часа через три. До рассвета еще далеко, но так хочется побыстрее добраться до дома и отоспаться уже там. Всего полтысячи километров осталось! Если повезет, к обеду буду уже дома!
Но мне не везет! В темноте на трассе, мигая фонариком проезжающим в темноте машинам, начинаю думать, что лучше было нормально выспаться и дождаться утренней волны, чем шататься здесь на ночном ветру.
Едва начинает светать, на трассу начинают выползать "тюлени". Наверное, им тоже хочется поскорее вернуться домой. Но машины не останавливаются уже никому: ни мне, ни "тюленям". При воспоминании о недавнем пути через Башкирию появляется нехорошее предчувствие. "Тюлени" все прибывают. Пятеро, шестеро, семеро... Вскоре вдалеке останавливается автобус, и я надеюсь, что он заберет их всех, однако автобус разворачивается и уезжает. Толпа, вывалившаяся из его чрева, минут через пять неторопливо проползает мимо меня и останавливается рядом, на позиции. Несколько десятков черных "тюленей" начинают дружно махать руками.
После четвертого часа ожидания у меня чуть не срывает крышу. Нужно немного расслабиться, и я, махнув на все рукой, отправляюсь дальше по трассе искать следующую позицию. Да, к обеду дома мне уже точно не быть! Добраться бы до Уфы! Трасса идет под уклон, редкие машины с бешеной скоростью проносятся мимо, но вот, наконец, крутой подъем, пара километров - позиция на холме!..
На позиции уже стоят "тюлени"!!! Впрочем, у меня почти не осталось эмоций! Два парня в темных куртках с помятыми физиономиями говорят, что стоят уже больше двух часов. Чтож, а у меня пошел уже шестой! Не знаю, что это: карма, фатальное невезение, или просто испорченная или перегруженная трасса, но такое случилось со мной в первый раз!
К счастью, троим разъехаться все-таки легче, чем двадцати, и вскоре я уезжаю на прямой машине до Уфы. Но меня все еще трясет, и я вспоминаю слова деревенской девушки: "Не знаешь, как пятьдесят километров проехать, не то, что тысячу!" Хороший урок по избавлению от излишней самоуверенности!
Не знал, что угрюмая трасса М5 через Уральские горы может казаться такой легкой и приятной! После унылой и суетливой Башкирии суровые гранитные скалы и темные волны леса, застывшие на горных склонах, кажутся почти родными. Хмурая погода не пугает меня: я уже давно к ней привык.
Хребет Уреньга, перевал - самая высокая точка трассы. Отсюда - прямая дорога домой, всего сотня с лишним километров. Еще нет и шести вечера, можно расслабиться. Спокойно наблюдаю, как на Уреньгу с запада надвигается тяжелая дождевая туча. Вот сейчас, быстро застоплю какую-нибудь легковушку и вскоре буду уже в Челябинске, и пусть небо над горами хоть разорвется яростным ливнем!
Несколько капель расползаются по стеклам очков. Слишком рано! Проблески чистого неба далеко впереди уже затянуло холодно-серой пеленой, и я понимаю, что уезжать нужно как можно быстрее. Как правило, когда это понимаешь, начинается самое неприятное.
Несколько машин быстро перемахивают через перевал, не обратив на меня ни малейшего внимания. Капли падают все чаще, приходится то и дело отвлекаться, чтобы протереть стекла очков. С каждой минутой отвлекаться приходится все чаще и чаще. Дождь - густая холодная морось липнет ко мне, застилая глаза. Из-за влажных линз кажется, будто все вокруг расплывается в тумане. К черту очки, можно стопить и без них! Но стоит мне снять очки, я понимаю, что дело гораздо серьезней. Вокруг - действительно туман! Набухшая в воздухе серая влага медленно, но неумолимо растворяет окружающее меня пространство: сперва исчезает мост, за ним - скелет уродливой стеллы, лес напротив меня превращается просто в темнеющие разводы. Все, что я вижу - это полоса мокрого асфальта в десяти метрах от меня. Будто из ниоткуда выныривают включенные фары, но уже через мгновение исчезают, едва успеваешь махнуть рукой.
Если машину со включенными фарами я вижу на расстоянии десяти метров, то что видит водитель через залитое дождем лобовое стекло? Мне становится не по себе. Впереди - крутой спуск, несколько километров в тумане по узкой горной дороге. Вспоминаю, что М5 нередко называют Дорогой смерти. Наверное, водителям сейчас уже не до попутчиков: более мерзкие погодные условия на трассе придумать сложно.
Добро пожаловать домой, сынок!
Стопить в таком тумане на перевале практически бесполезно! Понимаю, что почти у самого дома я влип по самые уши. Если я проведу здесь хотя бы пару часов, начнет темнеть.
На мое счастье, с перевала собирается тронуться "МАЗ", ненадолго остановившийся для технической проверки. Обычно я не люблю впрашиваться в машины, но сейчас мне уже не до этих тонкостей.
- Да ничего, мне хотя бы до Миасса, просто отсюда уехать!
Трогаемся. Сто, двести метров проползаем почти вслепую, и вдруг - чистый свет! Скалы, лес по сторонам, а впереди - чистая дорога! Всего через двести метров! Просто туча заползла на вершину хребта, поймав меня в ловушку, и теперь, наверное, угрюмо глядит мне вслед, понимая, что на спуске нас уже не догнать.
Последняя машина - до Челябинска! Кружится голова! Три часа сна остались уже далеко, будто их и не было вовсе! Реальность мигает в глазах, будто кто-то с маниакальной настойчивостью снова и снова нажимает на невидимый выключатель. А я все говорю, говорю, чтобы только не уснуть. Драйвер с интересом кивает головой, но я уже мало обращаю внимания на его реакцию. Говорю, говорю...
Автостопщику часто приходится много говорить. Нередко от этого зависит его хлеб. Слова, бесконечные слова, исчезающие в полумраке...
Но сейчас перед глазами вспыхивает одно-единственное слово. Домой.
И снова - щелчок выключателя...
2003, Белоногов Дмитрий.