11 ноября 2003 г.
С первых уроков географии нам знакомы Тигр и Евфрат, Арагва и Кура, Амазонка и Нил. Уже не вспоминаю бедную Миссисипи, исковерканную и обсмеянную многими поколениями школьников. Но мы в Сирии и не можем лишить себя удовольствия взглянуть на одну из легендарных рек. Вот, эта заветная голубая ниточка на карте. Привет, Евфрат! Готовься омыть нас водами. Встречай гостей, мы идём к тебе!
С такими мыслями приближаемся к городку Таура, что уютно расположился на севере Сирии, на правом берегу Евфрата.
Мечтаем поставить палатку у воды, чтоб, проснувшись утром, полюбоваться кристальной рекой. Добраться до запланированного места засветло не удаётся. Темнеет рано. На календаре ноябрь. И карта у нас слабенькая, не даёт точного представления о местности. Без посторонней помощи к цели не добраться, нужен проводник. Понимаем, что мечтам сегодня не суждено сбыться. Что делать?
Жители Сирии настолько гостеприимны, что вряд ли нам удастся остаться незамеченными даже в темноте. Решаем добровольно идти в гости. Недалеко от дороги, в окнах домика видим свет, и направляемся к нему. Стучим в открытую дверь. На пороге появляются сразу несколько человек и удивлённо разглядывают нас. Наши попытки объясниться на английском терпят неудачу, поэтому переходим на ломаный арабский и язык жестов. Мною выучены пять-семь фраз, способных объяснить нашу сущность. Мы заметили, что сирийцы никогда не разговаривают с незнакомцами на улице – сразу приглашают в дом. И уже в уютной обстановке с удовольствием выслушивают и принимают решения.
Так случилось и сейчас. Улыбаясь, проводили в гостиную, представили хозяину, предложили сесть. Рассаживаемся на коврах. В просторной комнате собираются все, кто был в доме на этот час. Человек шесть взрослых и с десяток детей от мала до велика. Показываем свои документы и важные грамоты на арабском и английском языках, которыми снабдила нас Академия вольных путешествий. Бумаги ходят по рукам и возвращаются к нам не скоро. А тем временем, глава семьи – Абдулла – на неуверенном английском расспрашивает нас и переводит своим домочадцем то, что понял. Обычное знакомство плавно перетекает в беседу о жизни сирийского и русского народов. К разговору подключаются все, даже малые детишки. Обстановка становится всё более непринуждённой. Нам предлагают остаться на ночь в доме. Цель достигнута!
Арабы не спрашивают голоден ли гость, они просто накрывают «стол» и предлагают отведать пищу. Столом является скатерть-клеёнка, расстилающаяся на время трапезы на ковре, и размеры которой зависят от численности семьи. Позднее, в местечке Аль Хёсун нам довелось отобедать за дружным столом длиной метров семь-восемь.
Процесс подачи обеда или ужина выглядит так: пища разложена по глубоким тарелкам, расставленным на огромном, до полутора метров в диаметре, подносе, который вносится в гостиную и ставится на скатерть. Если семья большая, то тарелочки дублируются. Вилки и ложки не применяются. Вместо них используются лепёшки. Т.е. старшая женщина, не обязательно хозяйка, приносит целую стопку больших круглых пресных хлебов и раздаёт присутствующим. Раньше я думала, что арабы «едят руками». На самом деле они отрывают от лепёшек маленькие тоненькие кусочки и ими берут пищу с общего блюда. Такой импровизированный сэндвич, с начинками на выбор, и отправляется в рот. Думаю, что это здорово – посуду после обеда мыть не нужно!
Итак, стол накрыт, приглашение опубликовано. Мы уже знаем, что сразу накидываться на вкусности не стоит. Прежде хозяином дома читаются строки из Корана, сопровождающиеся повторениями сур и определёнными жестами. Тихо и спокойно начинается трапеза. Меня поначалу удивляло умение арабов куда-то прятать ноги. У меня же они всё время стремились выложиться на «стол». Я мучилась неловкостью и длиной ног. Всё прикидывала геометрию своих рычагов, внутренне утешая и оправдывая себя – может, у арабов пропорции тел другие? Но поди разгляди их строение, когда все они кутаются в халатоподобные одежды, вдвое превышающие размеры их реальных тел. Допустим, в случае угрозы голодной смерти, мои руки вытянутся до бесконечности и достанут пищу хоть с соседней планеты. Но ноги почему-то не сокращались, в какие бы лотосы я их не завязывала. А это мешало успеванию за всеми съедать лучшие куски. Мне приходилось отодвигаться дальше от блестящего круга, чем я лишала себя удовольствия попробовать иные яства с дальних секторов подноса-самобранки. Заметив мои сложные телодвижения, хозяева засмеялись и добродушно объясняли, что я могу расположиться так, как мне будет удобно – хоть лёжа на боку, хоть стоя на голове. Не умея правильно обращаться с собственными ходулями, как я уже объяснила, мне пришлось есть ту пищу, которая ближе всего располагалась ко мне. Тут возникли последствия ещё смешнее. Чуткие глаза хозяев решили, что мне нравится конкретно эта пища. Потому жена главы семьи подавала мне её вновь и вновь, и на отдельной тарелочке. А отказаться – обидеть!
Шутили мы с Галиной Николаевной всегда и, чаще всего, над собой. Пользуясь тем, что нашей речи никто не понимает, ГН, с серьёзнейшим видом, могла расстрелять меня фразами: «Шалфицкая, чего ты мучаешься? Поблагодари хозяев и отодвинься от стола. Изобрази жуткую сытость. Тем более что еды на всех не хватит! Видела сколько детей в доме?» Также мы легко обменивались информацией: «Прекрати мучить эту тарелку и себя – обрати внимание на то, что ем я – потрясающе вкусно». Или:
- Спроси, пожалуйста, у хозяйки как называется это блюдо?
- Тебе зачем? Всё равно не запомнишь, если не запишешь. А ручка далеко!
- Это - запомню! Не вздумай пробовать. Не проглотишь!
Мы постепенно учились управлять ситуациями. У нас наработались и другие приёмы. Уже не садились рядом, старались, входя в гостиную, сразу же занять места друг напротив друга. Тогда поднос, в случае его появления, располагался между нами. Так мы раздвигали собственные границы познания местной кухни. Был и ещё один нехитрый приёмчик. Разобравшись во вкусе многих блюд, мы издалека примечали пищу, к которой испытывали пристрастия. Мгновенно соображая, что нам лучше бы за столом поменяться местами, как бы «вдруг», вспоминали о необходимости помыть руки. Возвращаясь после омовения, мы производили рокировку.
В обычные дни обеды сирийцев не отличаются особым разнообразием. Это в основном овощные блюда, готовящиеся из тех же компонентов, что и в России, только совсем другого вида и вкуса. Виной тому местные приправы, из которых мы узнавали только соль. Сам вкус пищи описывать не буду, так как это выше моих способностей. Ещё на столе всегда присутствуют оливковое масло, мочёные маслины и сыр, чем-то напоминающий брынзу, только очень нежный и пресный. Всё очень вкусно.
Итак, ужин закончился.
- Даймэ! – кланяясь, говорим хозяевам, что в переводе означает – пусть ваш дом, как и сегодня, будет наполнен хлебом!
- Авфан! – улыбаются нам в ответ, что означает «пожалуйста, на здоровье!»
Все благодарят Аллаха за посланную пищу, затем выходят на улицу, где девочка с кувшином тёплой воды предлагает вымыть руки. Мы поступаем также, как и все. Вернувшись в гостиную, замечаем, что она несколько видоизменилась. Подносы с остатками пищи исчезли, а вдоль всего периметра появились многочисленные подушки. Это приглашение к общению. Теперь уже к гостям допускают любопытных детей и соседей по селению. На чём базировалась система оповещения, мы так и не узнали.
Старший сын Абдуллы, восемнадцатилетний Исэ, изучает русский язык поэтому усаживается рядом со мной и достаёт тетрадь. Ему не терпится похвастать знаниями. Говорит по-русски фразы приветствия и даже читает стихи. Заинтересовавшись тетрадкой с домашним заданием, замечаю, что сирийский юноша в прописных буквах «р», «п» и «н» не видит особой разницы. Исправляю некоторые ошибки и показываю, как пишутся эти знаки. Исэ впитывает новые знания, как губка и, через десять минут, исправив все «описки», вновь протягивает мне тетрадь, ища одобрения в моём взгляде. Выяснилось, что русского печатного текста ученик никогда не видел. Парадокс местной системы образования! Достаю из рюкзака книжечку «Практика вольных путешествий» и дарю её пытливому «руссковеду».
- Исэ! А почему ты учишь именно русский?
- Нет, я учу и английский и турецкий. Но русский мне необходим, чтобы получить хорошую работу в Тауре.
Да, мы знаем, что тридцать лет назад в этом узком изгибе Евфрата русские строители возвели плотину, и тем самым обеспечили весь север Сирии электричеством. На работу в энергоотрасль охотно принимают местную молодёжь, владеющую русским, так как руководящие позиции на электростанции до сих пор заняты российскими специалистами.
Незаметно поглядываю на часы. Вечернее время пролетело быстро, и стрелки приближаются к одиннадцати. Но разговоры не прекращаются. Чувствую лёгкую усталость. Передаю эстафету «главной роли» Галине Николаевне. Мы никогда не говорим одновременно, это наработано практикой путешествий. То есть, пока беседует одна из нас – вторая отдыхает, молча следя за ходом «пьесы». Темы для разговора с различными категориями сирийских граждан уже отработаны и отрепетированы. Даже знаем, чтоб «отвязаться» от вездесущих детей, нужно завести разговор со взрослыми, тогда дети будут смирно сидеть рядом и ждать своего часа для возможности общения с гостями.
В который раз я наблюдаю потрясающую сцену диалога русской и сирийской женщин. Каждая из них не знает ни слова на языке собеседницы, но болтать могут часами! Да потому, что проблемы и чаяния у всех одинаковые. Обычные женские заботы – дом, семья, дети, кухня…
…мой «молчаливый отдых» нарушает Маджида - старшая из дочерей хозяев. У неё, как оказалось, свои планы на этот вечер и скучать гостье она не даёт. Что бы вы думали?! Она положила рядом со мной арабский букварь и начала учить меня своему языку. Отвертеться мне не удалось. Поняв, что, пока я не выучу алфавит из двадцати восьми букв свободы мне не видать, пытаюсь напрячь единственную извилину и продемонстрировать её наличие. Трудности прочтения арабских текстов в том, что в алфавите всего три гласные буквы – А, У, И, но и они не всегда пишутся, а только подразумеваются. Вот пример того, как могли бы быть записаны известные строчки:
В лс рдлсь лчк,
В лс н рсл,
Змй лтм стрйн,
Злн бл.
В лесу родилась елочка,
В лесу она росла,
Зимой и летом стройная,
Зеленая была.
Мои мучения в прочтении подсунутого арабского текста, веселясь, наблюдают не только местные детишки, но и те, что пришли им на подмогу из соседних домов. И вообще, в гостиной всё время прибывают люди. Все с нами знакомятся, а для нас запомнить столько имён сразу и, кто чей родственник и по какой линии – дело сложное. Да ещё каждому из вновь прибывших мы кратко рассказываем о нашем пути, показываем, так всем полюбившиеся, документы. Спать, похоже, никто не собирается, поэтому начинаю продумывать пути отступления ко сну. Быстро выучиваю алфавит с двадцатью пятью согласными буквами и пишу арабской вязью, на радость присутствующим, – «ана исми Ирина» (меня зовут Ирина). Ставлю жирную точку слева от предложения и командую Галине Николаевне:
- Давай, постепенно сворачивай праздник.
- Я бы ещё вчера его свернула, но ты же видишь, как тут всё запущено.
- Уже не вижу. Глаза слипаются. Время-то к полуночи…
А дети всё продолжают висеть на нас гроздьями. Обнимают, садятся на колени, трогают одежду, щупают кожу, волосы – пытаются понять, из чего мы сделаны. Забавно! Дошло до того, что мне подсунули грудного младенца.
- Ну, а с этим-то чего делать? – спрашиваю.
- Отнеси в детскую и спой колыбельную, - смеётся надо мной Галина Николаевна.
- Точно! Под этим предлогом я и выйду, а ты за мной!
Но мы только усугубили ситуацию. Об отдыхе младенца никто из взрослых не побеспокоился, зато дети, проследовавшие за нами следом, оказались в своём царстве и устроили нам настоящую засаду. Их стало очень много и, чтобы как-то организовать этот детский сад, Галина Николаевна рассадила всех вдоль стены и начала петь с ними про «jingle bells». Видимо эту незатейливую песенку знают во всём мире! Обрадовавшись внезапному счастью, дети оглушили нас желанием петь её ещё и ещё раз… потом они затянули что-то национальное. На эти шумы в детскую комнату перетекли и все взрослые. Чего мы выиграли?! Младенец мирно спал у меня на руках, так как я абсолютно не видела места, куда бы его воткнуть. На предложение забрать у меня человечка, все только улыбались. Я отчаялась.
Внезапно в комнате появилась хозяйка с огромным подносом, и все дети сели в круг. Этого мы никак не ожидали, т.к. считали, что ужин уже был и для всех. Нам с Галиной Николаевной подали тарелочки, в которых весело плескалась молочная супокаша. Я готова была принять этот вызов взамен на избавление от малыша.
Этого мы ещё не пробовали!
- Чего делать будем?
- Ешь, раз дали! Ты же читала у Кротова про резиновые желудки - вот и познавай теорию на практике! – съязвила Галина Николаевна, - причём, помни, что я такое не съем и под страхом смерти, поэтому готовься уничтожить и мою порцию.
Необычность этого сладкого кушанья была в том, что оно было холодным. Вторую порцию я доедала в полуобморочном состоянии, но обидеть хозяйку было непозволительно. Детишки глазели на мою героическую борьбу за опустошение тарелок. Я победила!
Чтобы объяснить свой двойной поступок я сказала, что очень люблю всё молочное, в отличие от Галины Николаевны. И это была моя очередная ошибка. Через несколько минут, когда я уже не знала куда и как разместить моё переполненное пищей тело, хозяюшка, милая Джирар, принесла огромный стакан молока и поставила его передо мной. Я чуть не заплакала. Чтобы как-то отвлечь внимание от моего горя, Галина Николаевна предложила посмотреть фотографии, пачку которых мы возили с собой. У меня появилась пауза, чтоб собраться с силами и духом. В стакане оказалось не совсем молоко, вернее, совсем не молоко, а ледяная вода с воспоминаниями о животном напитке. Только через месяц мы узнали, что у сирийцев такой водно-молочный коктейль подают особо уважаемым гостям. Но сейчас же я сидела и ненавидела этот вспотевший стакан, мысленно посылая его к чертям, к матери и другими исхожими путями.
Вновь все переместились в гостиную.
Нашим благодарностям за столь добрый приём не было конца. Мы видели радость в лицах людей, желания угодить, предугадать. Какие же они чудесные – эти жуткие и страшные арабы…
Взаимный показ фотографий продолжился ещё час. Особый интерес вызвал снимок, на котором я запечатлена за рулём машины. Почему-то люди рассматривали это фото, что-то жарко обсуждали, поглядывали на меня, спорили.
Я демонстративно посмотрела на часы и покачала головой. Хозяйка, наконец-то, поинтересовалась нашим желанием лечь спать. Мы, не сговариваясь, закивали в ответ, чем вызвали неподдельное отчаяние жителей Тауры. Только что улыбающиеся лица арабского населения, сменили выражения на расстроенные и недовольные таким быстрым окончанием праздника.
- Будете спать здесь! – показала жестами Джирар.
- Лучше бы сказала «когда» - подумалось мне.
За окном послышались звуки подъехавшего автомобиля. Абдулла гордо объявил, что это приехал его старший брат с женой и детьми. Так! Ещё гости! Нужно побыстрее поздороваться, рассказать о нас, о России и Урале, показать бумаги и фотографии. Раньше сядешь….
На какое-то время вновьприбывший старший брат дал нам передышку. Выяснилось, что он только вчера купил новую машину и приехал продемонстрировать её родне, а за одно и посмотреть на загадочных путешественниц, что ходят по миру без мужчин.
Дети и взрослые высыпались на улицу, полюбоваться новёхоньким «Опелем». Мы же мгновенно упали на подушки, пытаясь выспаться за те пару минут, на которые остались одни в гостиной.
Но, всё же, для сирийцев мы были заманчивее автомобиля, и все они вскоре вернулись в дом. После очередного рассказа и показа, не без помощи присутствующих, всплыла фотография, где я за рулём. Англо-говорящий старший брат Хусейн поинтересовался действительностью моего умения водить машину. На ответный кивок он объявил всеобщее желание и протянул мне ключи от «Опеля».
- О, нет! Зачем такой подарок! – попыталась отшутиться я.
Хусейн объяснил, что люди не верят, что русские женщины способны владеть таким, чисто мужским, по арабским понятиям, искусством, как вождение транспортного средства.
- В России это нормальное явление! – пожала я плечами.
Мне вновь были предложены ключи от автомобиля и возможность проехаться.
- Нет-нет, поверьте на слово!
- Да, иди, прокатись километр да обратно. Повесели народ, - шепнула Галина Николаевна.
- Нет! Ты же знаешь мой принцип – без жуткой нужды никогда не садиться за руль чужой машины!
- Чего упираешься? Видишь, ведь, не та ситуация.
Десятки глаз различных поколений смотрели на меня и взвешивали момент. Хозяин машины, уверенный в моём стержне, ещё раз смело протягивает лёгкую связку.
Принимаю вызов! Беру ключи с ладони и резко поднимаюсь. Похоже, что такого поворота, в действительности, никто не ожидал. И только я, наливаясь гордостью за свой народ, быстро выхожу из дома.
- Ириш, ты чего? это же шутка! – слышу Галину Николаевну.
- Нет! это шанс! – уже из двора кричу ответ.
В темноте ночи, серебром огромной луны переливался автомобиль. Действительно, красавец! А, вечер-то какой тёплый и нежный! Легчайший ветерок доносит причудливую песенку уставшей птички.
- Прости, родная. Мы и тебе не даём спать, - мысленно обращаюсь к птахе.
Подхожу к машине и уверенным движением открываю дверцу. Сажусь. Переставляю под свои габариты сидение и вставляю ключ зажигания.
- Спокойно, Шалфицкая, - даю себе команду, - ты это делала длинные тысячи раз в жизни. Главное не ударь лицом, так как сейчас оно принадлежит всей России.
Замечаю, как у порога дома образуется пробка. Все одномоментно возжелали выйти, но отыскать в темноте свои тапочки и обуться на небольшом крылечке не успевали. Изнутри дома кто-то, явно, подталкивал толпу. Это был, счастливый до этого момента, владелец «Опеля». Мне даже показалось, что он надел первые попавшиеся сандалии.
Подбежал к машине и оказался на соседнем со мной сидении. Молчит. Я ногами нащупываю педали – две или три? Три! Это лучше чем две. Хотя, спокойно проеду на машине и без известных педалей. Навыки за восемь лет автотуризма получены достойные. Поправляю зеркала. Ищу ручник. Выдох. Поворачиваю ключ зажигания, включаю освещение. Чувствую, что рядомсидящему мои действия пока нравится. Кручу головой, осматриваю двор. Особого места для манёвра нет. Публика сожрала, и без того скудную, площадку.
- От вас был хлеб, от меня будет зрелище!
Приветственно посигналив, трогаюсь с места. Понимаю, что все притихли, и только учащённый стук сердца моего спутника задаёт ритм движению.
В один приём миную стоящую на земле, ТВ-тарелку, исполняю меж деревьев изящную змейку, втискиваюсь между трактором и телегой, и выезжаю из узкой бухты двора системы «глиняный забор».
Вижу в зеркала, как за машиной бегут не только детишки. До трассы метров двести, но каких! Бомбили, что ли?! Аккуратно выехав на асфальтовую дорогу, быстро прикидываю её свойства – три нерасчерченные полосы движения, неширокая обочина, чисто и сухо. Тестирую тормоза – всё исправно. Куда ведёт пустая дорога - не знаю, поэтому включаю дальний свет. Медленно проехав с полкилометра, решаю на самом деле позволить себе маленькое удовольствие и ускоряюсь. Машина – просто вкуснятина! Исполняет малейшие желания. Араб не шевелится. Вывожу его из оцепенения: «Дорога прямая?»
- Да! – встряхнулся он, - до самого Деир-эз-Зора!
Ответ меня устроил, так как до этого Дирижера, как мы его меж собой прозвали, было километров 180. Топлю педаль газа. Хорошо!
Поняв, что особо волноваться не за что, Ахмед похвалил меня и завёл странный разговор.
- Поехали ко мне в дом.
- Это куда?
- В соседнюю деревню!
- В смысле, прокатиться до твоей деревни?
- Нет! Прямо в дом!
- Кто?
Тычет в меня пальцем.
- Съездим ко мне в дом ненадолго, а потом вернёмся сюда!
Млин, это о чём он сейчас подумал? вот дела!
- А, зачем?
- У меня большой дом, есть пустые комнаты!
Я напряглась.
- У меня в России тоже большой дом и пустые комнаты!
- Что, не поедем? – уточняет Ахмед.
- Нет! это невозможно!
- Почему? У нас так принято!
- А у нас – нет! Давай-ка разворачиваться!
Араб пожал плечами и сказал, что может обидеться.
- В данной ситуации, главное, чтоб я не обиделась! – отвечаю на ломанглийском.
Он снова пожал плечами и отвернулся.
- Вот это начинка! – пронеслось в голове! - Интересно, как он отреагирует на свою новую тачку в кювете?!
С испугу, наверное, но обратная дорога показалась мне вдвое короче. Ахмед жестами указывает на огонёк в ночи. Я поняла команду – пришвартовываться! Сворачиваю.
Свет фар сначала прыгает по колдобинам, затем снова освещает тесный проёмчик в глиняном заборе, и я прицеливаюсь издалека! Помню про деревья, телегу и трактор. Араб притих, следя за моей меткостью. Аккуратно возвращаю машину на тесную площадку и глушу двигатель. Только сейчас заметила, что провожающие, за десять минут как-то непомерно размножились. Открываю дверь и вышагиваю в гул аплодисментов и приветственных криков. Хозяин машины тоже выходит, и что-то говорит присутствующим целую минуту. Короткопритихшая толпа человек в тридцать опять вспарывает густоту ночи криками и овациями. Все довольны праздником. Русские приехали!
- Где вы были так долго? – недоумевает ГН.
- Решила прокатиться. Слушай, этот араб какой-то неправильный, хотел, чтоб я к нему в дом поехала.
- Да, балда ты, - засмеялась Галина Николаевна. – Обычай у них такой, именно старший брат в семье приглашает гостей во «владения рода». По старшинству – гость должен посетить всех братьев хозяина, потом всех сестёр. Но, если уж ты отказались посетить дом старшего брата, то и в другие дома этого рода, куда нас пригласили, тоже идти не следует. Это воспримется как оскорбление.
- Вон как?! А я-то испугалась! Но мы же не собираемся входить «во владения рода», поэтому утречком соберёмся и уйдём к Евфрату.
- Пока ты катались, приходила учительница местной школы. Попросила, чтоб мы завтра в школу зашли. Хочет младшим ученикам показать «живых русских», о которых в Тауре ходят легенды, - объявляет программу на следующий день ГН.
- Всё, что угодно, только сейчас, любыми способами уложи меня спать, пожалуйста!
Мы пошли в атаку! Отыскали в толпе хозяюшку, и дали ей понять, что очень желаем лечь спать. Мой, не первой свежести вид, убедил Джирар.
Теперь гостиная превращалась в спальню. Девушки внести два огромных и толстых матраса, узкие, длинные подушки, расшитые атласные одеяла. Попросили всех перейти в другие комнаты. Неужели мы бросим наши тела в горизонталь?! Да! Арабы минут десять, поочерёдно, желали нам спокойной ночи и удалялись. Когда мы остались в комнате вдвоём, она показалась нам просто огромной. А, мы и не заметили этого раньше! На часах почти три. Падаем замертво! Сквозь мгновенно накативший сон слышу, как дети всё время приоткрывают двери и окна, заглядывают, пытаются в чём-то убедиться.
Никаких снов. Я просто выключилась.
3-30
- Иришка! Иришка! Вставай! – трясёт меня за плечо Галина Николаевна
- Что? Уже утро? А я совсем не выспалась!
- Нет, всё гораздо хуже! Какую-то девочку привезли и хозяева просят, чтоб мы не отказывали в милости посмотреть на неё.
- #&\%#! Что, я девочек арабских не видела? – ворчу я. Но делать нечего, поднимаюсь, одеваюсь... Кроме одежды, пытаюсь натянуть и улыбку, но она осталась где-то во вчерашнем дне и, я никак не могла отыскать её.
The Show must go on! Снова выходим к многочисленным людям, вернее, они стекаются к нам в комнату, которая снова похудела в размерах.
Когда мы увидели маленькую больную девочку, что привезли на осмотр русским, сердце невольно сжалось. Огромная не по размерам, голова ребёнка и неосознанный блуждающий взгляд говорили о страшной врождённой болезни. Родители девочки хотели, чтоб мы посмотрели дочку и чем-нибудь помогли в беде. Но что мы могли сделать?! Вот это ситуация! Я просто растерялась. Они верят нам и в нас! Они считают, что русские люди всесильны! Они готовы услышать от нас о чуде спасения своего любимого малыша.
Галина Николаевна взяла девочку на руки, говорила ей много тёплых и нежных слов. Потом объяснила заботливому отцу, что она не доктор и ничего сказать о болезни не может. Думаю, что на самом деле все всё понимали, но в людях жила надежда. Эта девочка – единственный и последний ребёнок в семье, поэтому в умоляющие глаза родителей маленькой Инессы трудно было смотреть.
- Узнайте в России адрес больницы, где делают необходимые операции. Мы приедем к русским врачам, чего бы это не стоило, - уезжая в ночь отчаяния, горячо говорила мама девочки-инвалида.
- Узнаем и напишем, - пообещали мы.
Отправив детей спать, взрослые собрались на крыльце, где тихонечко сидели, пили крепкий кофе и о чём-то вели неспешную беседу. Мы разместились среди наших новых арабских друзей, прислушивались к такой чужой и успокаивающей речи; смотрели в бездонное небо, где царствовала бесконечная луна, и снова вспоминали маленькую обречённую Инессу. Не было ни сна, ни настроения. Думали о хрупкости человеческой жизни и о том, как порой не ценим то самое главное, что нам дано – здоровье и счастье жизни.
Когда мы вернулись к нашим постелям, на часах было пять утра. За окном, в тишине сирийской пустыни остались голоса ночи. Ничего ещё не напоминало об утре. Уснули.
12 ноября 2003 г.
Просыпаемся от скрипа открывающегося окна и детских голосов. Они уже идут в школу и напоследок, хотят снова посмотреть на нас – таких интересных гостей, которые говорят на чужом языке, одеваются в странные одежды и принадлежат абсолютно непонятному миру. Русские приехали…
Еле шевеля невыспанными мозгами, приходим к выводу, что нужно подняться, поблагодарить хозяев за праздник, за угощения и доброту, и уходить к Евфрату, где можно спокойно выспаться в палатке. Палатка! Это универсальный домик, который даёт удивительную уверенность. Забегая вперёд, скажу, что за почти четырёхмесячное путешествие мы воспользовались ею трижды – в Турции, Ливане и в Иордании, по одной ночи на берегу Мраморного, Средиземного и Мёртвого морей. Потому, что осознанно хотели этого. Остальные 100 с лишним ночей мы провели либо в гостиницах, либо в гостях, постигая особенности иных стран, народов, традиций, обычаев, культур. Быть всё время гостем – очень сложно, трудно психологически. Хочется уединиться, спрятаться, наполниться силами, тишиной и просто упаковать в голове какие-то полученные знания.
Для нас всё интересно. Но не стоит забывать, что и мы интересны людям. И чем дальше от России уезжаем, тем более диковинными экземплярами становимся. Мы всё время на сцене, под пристальным вниманием. На нас смотрят, нас изучают. Чтобы не чувствовать дискомфорта от этого и от смены привычной домашней обстановки, нужно просто принять мир таким, каков он есть на самом деле. Не стоит таскать с собой по миру иллюзии, зародившиеся в нас из семян школьных уроков, сообщений СМИ и рассказов других людей. Меня часто спрашивают: «Скажи, как «там»? Хуже? Лучше?» Не хуже и не лучше! Там - по-другому! Не ходите к иным народам со своим уставом. Попробуйте разглядеть и увидеть прекрасное в новом для вас мире, среди непохожих на нас людей. Тогда вы обретёте гармонию, и будете радоваться каждому дню, подаренному вам Жизнью. А усталость – явление временное.
Нашему раннему вставанию обрадовались все. Снова суета в доме. Не знают, чем бы нас порадовать ещё. Предлагают позавтракать на улице, под тенистым навесом виноградника. Мы соглашаемся, но только на кофе, так как абсолютно сытые и, ещё знаем, что у самих хозяев месяц Рамадан и им, после восхода солнца, кушать нельзя. Теперь можно рассказать об окрестностях. Вся земля, на сколько хватает глаз, - ровная жёлто-коричневая пустыня. Но не песчаная, а мелкокаменная. Ветра давным-давно сдули с неё пески и плодородную почву. И всё же, это сельскохозяйственный район Сирии. Тяжёлым крестьянским трудом выращиваются редис, лук, хлопок.. Воду на поля подают древним способом. Глубокая скважина может находиться даже за километры. От неё, учитывая незаметный уклон местности, прокапываются тонкие, неглубокие ровные каналы. Уже на поле, поделённом на небольшие квадраты-грядки, канал многократно рассеивается преломляющимися венами. Воду можно подвести к любому из квадратов, перегораживая камнями «лишние» канальцы, что не ведут к заданному угодью. Этим и занимаются местные босоногие мальчишки 8-12 лет. Их называют водоводами. От зари и до темна они подводят воду поочерёдно ко всем наделам, перегораживая плоскими камнями каналы и канальцы.
Оказалось, что городок Таура в нескольких километрах от того места, где мы остановились на ночлег. Поэтому, испив крепкого кофе, проконсультировавшись с местным народом, оставляем рюкзаки и палатку, идём к Евфрату налегке. Но сначала нам напоминают о вчерашнем обещании зайти в школу, даже гонцов за нами прислали. В сопровождении пяти ребятишек, направляемся к местному начальному учебному заведению. Маленькая глиняная изба в одну комнату – это и есть учебный класс. Попадаем на урок арабской письменности. Доска, стоящая на полу; в углу, скучающий флаг Сирии; ученики в синих одеждах, по трое за партой; и молодая учительница Захра, что приходила вчера вечером. Бело-синие крашенные стены, одинокая лампочка и ученик около доски. Всё очень просто и мирно.
- Ассаляму алейкум! Сабах ульхейр!» - здороваемся с учениками.
- Алейкум Ассалям! – отзываются двадцать маленьких сирийцев.
- Нахну мин Русия, - объясняем, что мы из России.
- Фурса саида! – говорим, что очень рады всех видеть.
Детишки и Захра улыбаются, услышав родную речь. А, может, мы очень смешно произносим их слова.
Учительница что-то рассказывает о нас, затем представляет мальчугана, что около доски испуганно роняет на пол кусочек мела.
- Не бойся, дорогой, сколько тебе лет?
- Сабаа, – отвечает мальчуган. Семь ему.
Теперь нас просят поговорить на русском, чтобы дети услышали чужую речь, чтоб поняли, что мир велик и разнообразен. Что далеко, где они ещё не были, живут другие народы и говорят на других, совсем не арабских языках, и при этом даже понимают друг друга.
Наговорившись на русском и арабском, прочитав стихи и, спев детям куплет из русской народной песни, прощаемся со школой, пожелав ученикам и их наставнице здоровья, мира и хороших знаний.
Теперь к Евфрату! Наш путь лежит через кусочек каменной пустыни. Ходьба по асфальтированной дороге в наши планы не входила. Фотографируем ландшафт и радуемся его необычности. Нагулявшись по жёлто-коричневой ровности, приближаемся к улочке Тауры. Нас подхватывает первый же автобус. Причём, мы не желали в него садиться, но очень уж нас просили об этом. Из окна подпрыгивающего общественного транспорта рассматриваем удивительный городок. В основном одноэтажный, солнечный, добрый. Цвет тот же, что и у пустыни. Вдоль главной пыльной улицы на километр растянулся базар. Всевозможные товары выставлены, ценники с арабскими крючками весело играют с ветерком. Доносятся негромкие звуки неспешной повседневной жизни. Мы с интересом фильтруем всё происходящее с нами, а наши попутчики, не моргая, разглядывают нас с головы до ног. Водитель, то и дело, поворачивается к дороге затылком, боясь пропустить невиданное зрелище – иностранцы в общегородском раздолбанном автобусе. Сошли на нужном повороте и направились через кустарниковый лесок к плотине. Мощное гидросооружение, перегородив Евфрат, образовало вытянутое вдоль русла, гигантское озеро. С высокого берега открылась чудесная картина – зеркальная гладь воды, окантованная сочной зеленью деревьев, увенчанная куполом нежно-голубого неба. Мы так и замерли. У самой реки прямоугольниками нарезан цветущий оазис – фазенды местных имущих граждан. Неземной блеск тихих волн. Красота и спокойствие. Пытаюсь запихнуть всё это чудо в объектив, но никакой фотоаппарат не умеет передать простор и разлитую мощь природы. Вот оно – необъятное размеренное проявление жизни! Мы задохнулись счастьем! В поисках лучшей точки для съёмки, перемещаемся ближе к дороге. Кадр никак не выстраивается. Плюнув на невозможность объять необъятное, просто стоим и наполняемся увиденным. Пытаемся запомнить мгновение, чтоб забрать его с собой, бережно перенести в будущее.
- Мадам! Мадам! – слышим снизу.
Это ещё кто? Под обрывом у дороги стоит человек и машет нам рукой.
- Привет, уважаемый! У нас всё в порядке, любуемся красотами!
- Мадам! Машина! Не желаете ли проехать? – продолжает, невесть откуда появившийся хелпер.
- Нет, спасибо! Езжайте!
- Мадам, могу отвезти вас в Джабар.
- Спасибо большое, но нам не нужен этот ваш, как вы там назвали….
Араб не унимался, и всё предлагал воспользоваться его услугами. Чтоб отвязаться от него и погрузиться в созерцание мира, отходим обратно к лесочку. Но через короткое время упорный человек появился рядом с нами. Выслушиваем его.
- Мадам! Я ехал по дороге и заметил, что вы рассматриваете Джабар. Но туда не ходит транспорт. Если хотите, могу отвезти вас, тут недалеко, километров 20.
- Какой ещё Джабар? – разворачиваю карту. Действительно, на том берегу Евфрата помечены какие-то исторические развалины. Мы заинтересовались объектом и, пытаясь узнать хоть что-нибудь о том месте, разговорились и познакомились с Ахметом. Рассказали ему о себе, о путешествии, о ночёвке в близлежащем селении и о намерении спуститься к реке.
Ахмет признался, что хотел подзаработать на таксовании иностранок, но раз мы Русские, да ещё и путешественницы, то с удовольствием свозит нас до Кале Джабар и покажет его.
- Жизнь, ты удивительна и прекрасна! Опять случилось какое-то чудо, и судьба преподнесла подарок… - с такими мыслями я погружалась внутрь старенького автомобиля.
Переезжали Евфрат по длинной, двухкилометровой плотине, охраняемой автоматчиками. Никто на нас внимания не обратил, хотя при въезде во многих местах стенды: «Предъявите документы!».
- Меня тут все знают, я работаю на электростанции. А живу в Тауре, мне 35, женат, две дочки. Плотиной нашей много лет командует Галицкий Борис Борисович. Его тут все знают и уважают – разъяснял Ахмет, увозя нас к обещанным красотам.
А я слушала его и любовалась иным миром. Впервые увидела, как растёт хлопок. Попросила остановиться, чтоб пощупать растение и после, сфотографировать. А какая интересная сама дорога. Она, будто намазана на каменистый ландшафт, повторяя все его изгибы и впадины. А эти редкие глиняные домики! Крестьяне в поле… Дети гоняют мяч, поднимая клубы пыли. Старики в тени навесов. Тихая жизнь далёкой Сирии. Время в иных пропорциях, движения в непривычных действиях.
Подъезжаем к древней крепости Джабар. У входа лениво встречает билетёр. Ахмет что-то говорит о нас, и молодой парень жестом показывает – проходите. Позднее, проведя в Сирии в общей сложности шесть недель, мы облазили развалины нескольких десятков крепостей, храмов, погибших греческих, турецких, римских городов, но больше всего запомнились насыпной холм в Алеппо и этот Джабар. Своей красотой комплекс обязан не только интересной архитектуре и удивительной сохранности, но и расположению высоко над рекой. Увенчанный падающей несколько веков башней, Джабар гордо вознёс к небесам мощные стены. Гуляем по улочкам, залезаем во всевозможные ходы, лазы, обезглавленные помещения. Трогаем древние, изрезанные узорами камни. Как причудлив мир! Как разнообразен! Как прекрасен! Солнце колдует в вышине, нагнетая тепло и яркий свет, играющий бликами на жёлтых руинах. Птицы. Тишина. И восхитительная панорама окружающего чужого и родного мира. Это тоже – наше и для нас! Полностью удовлетворяем любопытство, заглянув в глубоченную яму казней, что притаилась под башней. Жуть!
Покидать Джабар не хочется. Садимся на высоком берегу, на теплые камни и долго смотрим на разлившийся Евфрат! Ахмет не торопит и не мешает наслаждаться Сирией. Спасибо! А ведь могли проехать мимо и никогда не прикоснуться к этому чуду…
Спускаясь к выходу, благодарим билетёра и просим Ахмета подвести нас в уютное место, где мы смогли бы умыться Евфратом.
- Не только умыться! Вы можете и искупаться! - улыбается наш проводник.
Чтож, место глухое, кроме нас - никого. Можно и искупаться. Оставив машину на дороге, в двухстах метрах от крепости, втроём подкрадываемся к воде, скользкий берег не даёт расслабиться. Осторожно переступаем с камня на камень, поддерживая друг друга. Глядим в чистейшее море. Дно просматривается на десятки метров вдаль. Пью прямо из Евфрата, даже мысли не было усомниться в его чистоте. Умываемся. Водичка прохладная, но так хочется искупаться! Отправляем Ахмета обратно к машине, прячемся под обрывом берега, раздеваемся и …. наши радостные визги будят тишину! Ласковые волны прогоняет сон и лёгкую усталость от бурной ночи. Мы просто в восторге! Великолепный вид крепости на холме, солнце, чайки, живописные окрестности, мелкие рыбёшки, хорошее настроение…
Возвращаемся в Тауру. По дороге беседуем с Ахметом об истории края, расспрашиваем. Около плотины гонимся за какой-то машиной. Догоняем. Это Ахмет решил сделать нам ещё один подарок: на его приветствующие сигналы из остановившегося автомобиля вышел «белый» человек. Мы тоже выходим навстречу.
- Борис Борисыч, - протягивает руку россиянин.
- О! Какая встреча! А мы уже наслышаны о Вас!
Рассказываем о себе, удивляем Главного Энергетика Сирии своим появлением. Наперебой повествуем о ночлеге в гостеприимном доме. А Борис Борисович ещё дополняет: «Если хотите двигаться дальше, то уезжайте из Тауры сегодня, иначе, пока вы не посетите всех членов одной огромной семьи, вас не отпустят. Потому знающие люди и говорят: «В Сирии с одной семьёй можно путешествовать месяцами!» Надумаете остаться – приходите завтра ко мне в гости, покажу вам электростанцию изнутри.
Предложение, конечно же, интересное, но мы прощаемся с русским начальником, благодарим. Ахмет доставляет нас в дом, где остались рюкзаки и наша бессонная ночь.
Приятно было понять, что нас ждали. Отказываемся от обеда. Переодеваемся, прощаемся с добрыми хорошими людьми и ещё раз спрашиваем у Ахмета, зачем же он возил нас в Джабар? Только улыбается в ответ и тихо говорит: «Вы же - Русские!»
© Шалфицкая Ирина. 2004г.